Пока все боялись НАТО

Как только распался СССР, Турция, которая до этого была единственным международно признанным тюркоязычным государством в мире, тут же активизировала контакты с бывшими советскими республиками из Центрально-Азиатского региона. Уже в 1992 году тогдашний президент Турции Тургут Озал созвал в Анкаре первый саммит тюркоязычных государств, на который приехали президенты

• Казахстана,
• Кыргызстана,
• Узбекистана,
• Туркменистана,
• Азербайджана.

Тогда все лидеры сразу согласились с тем, что нужно налаживать политическое и экономическое единство. Но в следующем году Тургут Озал внезапно умер (споры о том, был ли он отравлен, идут до сих пор), и, хотя в 1994 году саммит тюркоязычных государств состоялся во второй раз, организация несколько сместила акценты в сторону культурного и социального сотрудничества.

В дальнейшем в организацию вступали на постоянной основе представители и других стран, но в целом организация как публичное объединение откровенно зачахла. Надо сказать, что в этом не было заинтересованности, в первую очередь, у самой Турции: представители турецкого бизнеса зашли в Центральную Азию без особых проблем и без большой опоры на союзные договоренности. Видимым эффектом от организации являлось открытие турецких лицеев в разных странах. В 2009 году четыре страны — Казахстан, Кыргызстан, Азербайджан и Турция — создали Тюркский совет, который и стал прообразом нового Союза.

Уже в декабре 2014 года открылось первое региональное представительство Тюркского совета — и произошло это в Киеве. В этом же году к Совету присоединился Туркменистан, через три года сдался Узбекистан: умер Ислам Каримов, который был не в восторге от возрастающего влияния Турции в регионе, а новый президент Шавкат Мирзиёев оказался куда более прагматичным. Также в Тюркский совет на правах наблюдателя вошла Венгрия, а в конце 2020 года о своем желании поучаствовать заявила даже Украина. Россия ни на одном из этапов становления организации приглашения стать полноправным ее членом не получала.

Турок взведен

В начале 2021 года российская пропаганда оскалилась, когда по государственному каналу Турции была показана карта, на которой зоной интересов Анкары были указаны Крым и Кубань.

Зазвучали депутатские заявления в духе «все войны с любыми намерениями против нашей страны, как правило, заканчивались парадом в столице побежденного врага» — так сказал депутат Андрей Красов. Карта предполагала зону, на которую будет распространяться так называемый «Великий Туран» — то есть территория, объединенная по национальному и религиозному признаку: все тюрки плюс страны, исповедующие ислам. Предполагается, что речь идет о новой империи, а Турция будет занимать в ней главенствующее место. Пропагандистов и пророссийских политологов такая перспектива очень напугала: они начали искать намеки на воссоздание Турана — и в итоге стали их находить. Карта с террориториями Турана осенью 2021 года была подарена лично Эрдогану, а в телеграм-канале Международной тюркской академии (это такое учреждение в Казахстане, которое служит приложением к Союзу тюркских государств) Якутия была названа «непризнанным мировым сообществом государственным образованием». И вообще, «сценарий давно написан, в том числе за океаном. Эрдоган наступает по всем направлениям и уверен в победе».

На самом деле, пропагандисты смешивают разные вещи. «Идея Великого Турана является рабочей для ограниченного числа турецких националистов, и именно их представители подарили Эрдогану ту самую карту, — говорит «Новой» исламовед Ахмет Ярлыкапов. — Эрдоган как искушенный политик использует эту риторику, но понимает, что сама по себе идея, будучи ультранационалистической, является утопической. Параллельно же он видит перспективу в союзе тюркоязычных государств — и до определенного момента ее продвигает».

Другими словами, Великий Туран — это нечто вроде коммунизма (идея, к которой неплохо бы стремиться), а Союз тюркских государств — реальное образование, в котором возможны интеграции разного рода — от экономических до политических. Поэтому Тюркский совет был переименован в Союз тюркских государств осенью 2021 года, и именно Эрдоган объявил об этом. «Турция долгое время хотела в Евросоюз, но даже близко не приблизилась к этому, и тогда Эрдоган решил продвинуть идею объединения «тюркского мира», — говорит политолог Досым Сатпаев. — В этом смысле Эрдоган делает то же самое, что и Кремль. А после того как в прошлом году в Нагорном Карабахе Турция показала себя как ключевой игрок, у нее появились аргументы, которые она может предложить членам обновленного Союза. Безусловно, все сейчас будет крутиться вокруг двух вещей — экономика и безопасность».

«Тюркские государства, которые входят в Организацию, стремятся быть ближе друг к другу, что совершенно естественно, — добавляет оппозиционный казахстанский политик и бизнесмен Серикжан Мамбеталин. — Они, по большому счету, имеют возможность возродить Шелковый путь в связи с возможностью восстановления Зангезурского коридора (гипотетический транспортный коридор между западными районами Азербайджана и его эксклавом Нахичеванской Автономной Республикой через Армению. — Ред.). что, в свою очередь, дает возможность тюркским странам создать большой выгодный для всех членов Организации транскаспийский коридор, который свяжет тюркские государства с Европой». В военном смысле тоже есть некоторые подвижки, добавляет Мамбеталин: в совместных документах стран-участниц уже «прописано создание так называемых общетюркских сил МЧС, а это такая полувоенная организация, и, исходя из этого,

При этом, хотя роль первой скрипки в этом тюркском оркестре достаточно очевидна, Турция вряд ли будет в самом начале давить на участников, предпочтя восточный способ ведения дел — то есть постараются договориться со всеми. Но в перспективе экономический и военный союз наверняка превратится в политический, прогнозирует Досым Сатпаев. Устав ждать вхождения в Евросоюз, Турция просто создала свое собственное объединение стран.

В товарищах согласья нет

Несмотря на радужно рисуемые перспективы обновленной организации, у членов Союза тюркских государств свои планы на участие. Проще всего Азербайджану, который, будучи в плотной сцепке с Турцией, готов рассматривать воссоединение тюркского мира как главную цель. Другие государства решают свои задачи.

Самая заинтересованная в устойчивой работе Союза страна после Турции — это Казахстан. «Новая» уже рассказывала о том, как зажатая между Россией и Китаем республика постоянно ищет дополнительных игроков, которые могли бы влиять на баланс интересов в регионе. Европа и США все-таки далеко, а Турция — интуитивно понятный партнер с точки зрения языка и культуры. «С точки зрения влияния на общественное и на религиозное сознание у Турции больше шансов в Центральной Азии, чем у России, — объясняет Досым Сатпаев. — Это происходит естественным путем: в том же Казахстане само собой увеличивается количество тюркоговорящих людей, для которых к тому же важна исламская идентичность. Собственно, поэтому Россия так болезненно реагирует на все языковые вопросы: она понимает, что в Казахстане перед Турцией она теперь уязвима».

Казахстан — пожалуй, самое непокорное государство в Евразийском экономическом союзе (хотя внешне демонстрирует лояльность): в стране максимально сильны антиевразийские настроения, а после истории с Крымом Россию в республике стали бояться. Разговоры первых лиц в России о том, что бывшие советские территории — это «подарки» республикам, и их стоило бы забрать, уровень доверия явно не повышают. И потенциальная смычка с Турцией в вопросах культуры, экономики и безопасности для Казахстана была бы очень удобным противовесом любым притязаниям со стороны России, уверен Сатпаев.

Проблема, однако, в том, что Казахстан порой кажется слишком многовекторным государством. Он входит во все возможные союзы — и с Россией, и с Турцией, и с Китаем. Это означает, что практически везде республика предпочитает занимать дистанцию при спорных вопросах. Так, Крым Казахстан формально российским не признал, но к референдуму отнесся «с пониманием» (из-за чего была крайне возмущена Украина); республика ратует за развитие мусульманского мира, однако молчит относительно преследования уйгуров в Синьцзяне. Более устойчивые связи с Турцией ставят Казахстан на зыбкую почву в том случае, если вдруг Москва и Анкара в очередной раз крепко поругаются. Тогда официальной Акорде (резиденция президента страны. — Ред.) придется выбирать сторону, а в Нур-Султане этого очень не любят. Отдельно можно отметить, что Казахстан, как и Турция, стоял у истоков создания организации, идею пестовал лично Нурсултан Назарбаев. И отвернуться от нее в случае чего просто так не получится, пусть, по факту,

В похожем положении — с поправкой на масштаб государства и его приоритетов — оказывается Кыргызстан, который тоже проповедует многовекторность, однако от России зависим даже сильнее. Вопросы о том, с кем будет страна, случись что, экспертам в республике не нравятся. «Кыргызстан волен проводить ту внешнюю политику, которая отвечает его национальным интересам. Общаться с братьями — это хорошо или плохо? Родство для нас — высшая ценность, мы бережем отношения с народами, с которыми у нас есть общая история, культура и религия. Организация тюркских государств набирает авторитет, силу, крепнет, становится на ноги. Это совершенно нормальный процесс. И не стоит ни о чем здесь беспокоиться. Сотрудничество растет, все показатели нормальные. Кто может нарушить баланс наших отношений с Россией и странами СНГ? Только гигантские сильные державы. Турция — не мировая, а региональная держава, нарушить баланс наших отношений она, конечно, не может», — уверен кыргызстанский политик и политолог Зайнидин Карманов. Для России в Союзе тюркских государств не может быть раздражителей, добавляет он: «Это же не военный блок».

Однако степень, до которой готов дойти Кыргызстан в отстаивании интересов нового Союза, пока не ясна. Как не очевидна и реакция Узбекистана на расширение функций Союза, если такое случится. Узбекистан мало того что с Турцией всегда находился в сложных взаимоотношениях, так еще и в Ташкенте в принципе не любят, когда к ним кто-то лезет со своим уставом, объясняет политолог Аркадий Дубнов. «Любая внешняя попытка доминирования встречается в Узбекистане с опаской, — говорит он. — В начале 90-х Ислам Каримов попытался встать на турецкий путь развития, но давление Анкары — идеологическое и религиозное — ему не понравилось, так что реформы были свернуты. Как говорится в анекдоте, ложечки нашлись, а осадок остался, и теперь Узбекистан, который и сам растет, в принципе не позволит затянуть себя в чье-то геополитическое влияние».

Разные фигуры на общем поле

Само появление Турции на территории бывших советских республик, да еще и азиатских, Россия в принципе, если судить по ультиматуму, поставленному НАТО, не воспринимает их как совсем уж самостоятельные государства, — нервирует Кремль. Еще больше его раздражает, что в этот Союз Россию никто пока не зовет. Хотя в Совете старейшин Союза тюркских государств и заявили, что Россия и Китай — «естественные члены» тюркского мира, — приглашением это не являлось. Примирительные функции на себя попытался было взять Нурсултан Назарбаев. «Сразу после организации Союза он заявил, что хорошо было бы объединить Союз тюркских государств, Евразийский экономический союз, Шанхайскую организацию сотрудничества и другие структуры, — говорит Аркадий Дубнов. — То есть он так пытался показать: этот Союз не против России, не надо волноваться». При этом в начале декабря союзнические соглашения заключили Казахстан и Узбекистан — считается, что это часть налаживания новых коммуникаций в структуре Союза тюркских государств, и Москва опять-таки оказалась лишь поставлена перед фактом.

В России, кстати, уже уточнили, что они тоже часть тюркского мира и, более того, его средоточие с центром на Алтае. Именно там, по словам пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, должна стоять «красная звезда» на той самой карте интересов Анкары.

Волноваться Кремлю, возможно, преждевременно. «Нужно посмотреть, как это все будет функционировать. Даже Организация исламского сотрудничества — организация более мощная — тоже не может похвастать эффективностью, она на достаточно низком уровне, — говорит исламовед Ахмет Ярлыкапов. — Не исключено, что и этот Союз ограничится по итогу заключением лишь каких-то непринципиальных деклараций». Это предположение не лишено смысла еще и потому, что Эрдоган вполне может наступить на горло собственной песне, если того требуют обстоятельства. Так, он публично возмущался положением мусульман в Синьцзяне, однако в то же время заверил Китай в том, что полностью поддерживает их территориальную целостность. К слову, возможно, понимая маневренность Эрдогана, Пекин пока открыто не реагирует на создание нового Союза — он умеет ждать без истерик и лишнего надувания щек.

И тем не менее тревога Кремля по поводу пришествия Турции понятна: его пугает не столько Эрдоган как таковой, сколько тот факт, что он предлагает другим странам, прежде лишенным геополитического выбора, реальную альтернативу в развитии. «Если вдруг Казахстану придется выбирать, то вставать под крыло России с учетом ее обновленной агрессивной внешней политики будет чревато, — объясняет на примере своей республики политолог Досым Сатпаев. — Во-первых, Казахстан начнут воспринимать исключительно как сателлита России (вторая Беларусь). Во-вторых, сторонники «русского мира» могут воспринять это как признание того, что мы уже его часть, а это не так. Ну и внутри страны это вызовет большие недовольства. Казахстан — он другой». Беда в том, что для Москвы «другой» сейчас — синоним слова «чужой». А там и до «врага» рукой подать.