Соня Акопян справила новоселье и въехала в новую квартиру за три дня до начала сумгаитских погромов. Армян в Сумгаите было много, но лишь в дни погромов Соня поняла, как много их в рабочем городке, раскинувшемся на берегу Каспийского моря. Семья Сони и еще около пяти тысяч армян под охраной десантников нашла приют в огромном здании Дома культуры, расположенном по соседству с площадью Ленина.
Сумгаит должен был послужить «жестоким уроком» для других народов Советского Союза, также пытавшихся выдвигать национальные требования.
«В Ереване продолжались митинги – Карабах требовал воссоединения с Арменией. Это и послужило причиной погромов. Мы даже в страшном сне не могли представить, что вот так запросто могут забраться в дом и вышвырнуть нас. 12 лет мы ждали новой квартиры: работали с мужем на заводе, получили, наконец, трехкомнатную квартиру, а прожили в ней только три дня. Сейчас на нашей квартире проживает азербайджанская семья, из Амасии»,- рассказывает Соня. Ее семья вместе с несколькими десятками сумгаитцев обосновалась в селе Мугни, расположенном неподалеку от города Аштарак.
Эмиссара Кремля Григория Харченко, который прибыл в Сумгаит уже на второй день погромов, кроме ужасающих картин, потрясло еще и то, что армяне изъявляли желание ехать в Россию, а не в Армению.
«Никто из тех, с кем мы тогда беседовали, не изъявил желания выехать в Армению. Все просили вывезти их в Краснодар, Ставрополь или Ростовскую область. «Кому мы нужны в Армении? Они и не считают-то нас настоящими армянами, да мы и не настоящие армяне», говорили многие».
Лишь незначительная часть армян, проживавших в Сумгаите, в основном, карабахцы по происхождению, переехали жить в НК и Армению.
Лида Алексанян также переехала в Армению. Она рассказывает, что семью ее спасли азербайджанцы – друзья сына, служившего тогда в армии. «Сын служил тогда в Германии. После погромов мы с мужем пошли в военкомат и заявили, что собираемся переезжать в Ереван. Попросили сообщить сыну об этом, чтобы он не возвращался в Сумгаит. Нет, сказали нам, он должен непременно вернуться к месту проживания. Так после погромов нам пришлось прожить в Сумгаите еще 10 месяцев. В ноябре из армии вернулся сын, и на следующий день мы переехали в Армению. Через некоторое время оба моих сына уехали в Россию – здесь жить было не на что».
Весной 1988 года исследователь Самвел Шахмурадян записал десятки историй людей, переживших трагедию в Сумгаите. Некоторые в Азербайджане утверждают, что армян в Сумгаите, якобы, убивали беженцы-азербайджанцы из армянского города Капан. В рядах погромщиков действительно были азербайджанцы, покинувшие Армению. Однако, в числе более чем восьмидесяти азербайджанцев, привлеченных к уголовной ответственности за погромы в Сумгаите, не было ни одного из Капана. Для того, чтобы оправдать убийства армян, погромщики использовали слово «Капан» для подстрекательств к насилию.
Константин Пхакадзе, этнический грузин, проживавший в Сумгаите с женой-армянкой, рассказывает, что уже 21 февраля его друг–азербайджанец сообщил – через неделю ожидается антиармянский митинг. Вечером 26 февраля на площади Ленина собралось несколько десятков человек. Один из них, не называя ни имени, ни фамилии, рассказывал, будто они бежали из Капана. Армяне, якобы, убили его родных и родных жены.
«Мы едва унесли ноги из Капана», – рассказывал собравшимся на площади азербайджанец с удлиненным овалом лица и тонкими усиками. Он-то и являлся организатором митинга. На следующий день к старым россказням прибавились новые: рассказывали, будто армяне в Капане насиловали азербайджанских девушек, отрезали им груди. Азербайджанец, представившийся капанцем, завершил свою речь призывами: «Армяне, прочь с азербайджанской земли! Смерть армянам!».
В полдень 27 февраля второй секретарь сумгаитского горкома партии Малек Байрамова обращается к участникам митинга: «Не нужно резать армян. Горбачев обещал – никто у нас Карабах не отнимет, земля была и останется азербайджанской. Дайте армянам покинуть Азербайджан. Дайте им возможность выехать».
Сумгаитские армяне утверждают, что сначала бесчинствовавшая толпа выкрикивала упреки в адрес армян, требующих Карабах. Но через пару часов о Карабахе подзабыли: преступные группировки безнаказанно убивали армян, грабили дома, мародерствовали.
Владимир Григорян рассказывает: «Я взглянул в окно: на площади Ленина проходил митинг. Открыл окно, чтобы послушать. Говорили о том, что армяне никогда не получат Карабах. Кто-то из выступавших рассказывал, будто в Карабахе армяне убили двоих азербайджанцев, одному 16 лет, другому 22 года». Жена Владимира Марина добавляет, что азербайджанцы рассвирепели еще больше после слов Катусева.
Находившийся в Баку заместитель генерального прокурора СССР Александр Катусев объявил 27 февраля по азербайджанскому телевидению, что пять дней назад в Карабахе были убиты двое молодых людей, подчеркнув при этом их азербайджанские фамилии. От этой вести толпа буквально остервенела и была готова к убийствам и мародерству.
В течение трех последних дней февраля 1988 года в результате спланированных погромов в Сумгаите, по официальным данным, было убито 29 армян и 6 азербайджанцев. Около 400 человек, в основном армяне, получили телесные повреждения различной степени тяжести. 18 тысяч сумгаитских армян стали беженцами. Шестеро азербайджанцев, скорее всего, были убиты советскими войсками, атаковавшими группу погромщиков, собравшихся на автовокзале. Но это произошло только вечером 29 февраля, когда погромы армян уже стихли. Возможно, атака на азербайджанцев была предпринята для того, чтобы стереть с убийств в Сумгаите национальный оттенок.
О том, что погромы были спланированы заранее, свидетельствует и то, что погромщики были вооружены однотипными металлическими прутьями, на руках у них имелись адреса армян, проживающих в Сумгаите, и действовали они отдельными группами. С другой стороны, очевидно, что число убитых и раненых армян было бы больше в несколько раз, если б многих не спасли рядовые азербайджанцы. Советские войска получили команду вмешаться и, в случае необходимости, применить оружие для спасения тысяч армян лишь днем 29-го февраля.
28-го февраля всесоюзная информационная программа «Время» квалифицировала погромы армян как «хулиганские действия». На следующий день в ходе заседания Политбюро Горбачев проинформировал советскую руководящую элиту: «На улицы в Ереване вышло не менее полумиллиона человек. В Карабахе произошла стычка между азербайджанцами и армянами, двое погибли. В Ереване распространяются листовки с призывами: армяне, хватит митинговать, беритесь за оружие и давите турок. Но даже когда на улицах Еревана было полмиллиона людей, дисциплина была чрезвычайно высокой, ничего антисоветского не произошло. Массы выступали под нашими флагами, с портретами членов Политбюро. И лишь экстремисты выкрикивали лозунги о самоопределении. Дело не доходило ни до антисоветизма, ни до враждебных выпадов. Была лишь тема Карабаха, присоединения к Армении. Люди говорят, что вопрос при Сталине был разрешен неправильно, что решение навязано народу в известных условиях и нужно решить проблему в рамках демократизма и перестройки. Есть факты отъезда из Армении азербайджанских семей. Правда, цифры противоречивые: Капитонов докладывает, что выехало 55 человек, а Разумовский говорит о 200. Что касается армян в Азербайджане, то 200 семей, опасающихся гонений, разместили в школе, набирается еще около 500».
Министр обороны Дмитрий Язов предлагает ввести в Сумгаите военное положение, обосновав это тем, что в городе творятся бесчинства: «Двум женщинам вырезали груди, одной отсекли голову, а с девочки сняли скальп. Варварство, да и только».
Харченко и заместитель руководителя КГБ СССР Филипп Бобков первыми из должностных лиц прибыли 28 февраля в Сумгаит и воочию увидели трагедию. Харченко не принимает оправданий Горбачева, утверждающего, будто войска в Сумгаит опоздали всего на три часа. Они опоздали на целый день, потому что ждали решения об отправке войск: «Я не хочу показывать фотографии. Я их просто уничтожил. Но я своими глазами видел растерзанные трупы: одного расчленили топором, ноги, руки отрублены, от тела практически ничего не осталось. Они засыпали трупы палой листвой и поджигали. На это невозможно было смотреть».
История Советского Союза полна кровавых эпизодов, но события в Сумгаите выделяются среди них рядом особенностей. Во-первых, погромы произошли в мирное время. Во-вторых, они носили не политический, а этнический характер. В-третьих, центральные советские и республиканские власти организовали их не сами, как спустя год в Тбилиси, они просто попустительствовали им своим бездействием.
В ходе заседания Политбюро 29-го февраля Горбачев отметил: «Главное, надо сейчас немедленно включить в борьбу с нарушителями общественного порядка рабочий класс, людей, дружинников. Это, я вам скажу, останавливает всякое хулиганье и экстремистов. Как в Алма-Ате (1986 г.). Это очень важно. Военные вызывают обозление».
Разумов (зам. зав. отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС) реагирует: «В Алма-Ате все решил рабочий класс, но там была другая обстановка – толпу сдержали отряды рабочих, в основном, русские».
Язов удивляется: «Но, Михаил Сергеевич, в Сумгаите надо вводить, если хотите, может, не то слово – военное положение».
«Комендантский час», – предлагает Горбачев.
Но Язов настаивает: «Надо твердо проводить эту линию, Михаил Сергеевич, пока дело не зашло далеко. Надо ввести войска и навести порядок».
По свидетельству Пхакадзе, 27 февраля место Байрамовой на площади занял лидер компартии Сумгаита Джаангир Муслимзаде. Азербайджанец, выдававший себя за жителя Капана, вновь рассказывал о жестокости армян, о том, что армяне, якобы убили его родных и родных его жены, о том, как в общежитии были изнасилованы азербайджанские девушки. Затем слово взял Муслимзаде и повторил слова Байрамовой: «Братья, мы должны позволить армянам выехать».
Азербайджанский ученый Зардушт Ализаде пишет, что 27-го февраля в Сумгаит прибыли первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Кямран Багиров и председатель Совета министров Сеидов. «Они встретились с горожанами и беженцами из Армении. Но что они могли сказать этим людям? Ответить пустыми, гладкими и далекими от реальности словами постановлений ЦК КПСС и заверений генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева? Вопли и крики обиженных, оскорбленных и изгнанных с родины людей заглушали речи лидеров. Они вышли через черный ход клуба и буквально спаслись бегством».
«28-го февраля Муслимзаде направился на злополучный митинг, где яростно кипела толпа. Карабах никогда не отдадут Армении, сказал он, причин для беспокойства нет, есть 78-я статья Конституции СССР, и если ее нарушат и примут решение «отнять Карабах», я первый вступлю в ряды митингующих. Ему дали в руки в руки флаг Азерб. ССР и потребовали показать, как он будет ходить с народом на демонстрацию. Оставшийся один, без привычного окружения, с флагом республики в руках, в окружении возбужденных бесновавшихся людей, Муслимзаде подчинился воле толпы и пошел по течению. И как только колонна во главе с обреченным Муслимзаде двинулась с места, подготовленные команды погромщиков с арматурами разошлись по городу громить армянские квартиры», пишет Ализаде.
Власти Советской Армении осудили преступления в Сумгаите лишь спустя три с половиной месяца после погромов. 15 июня Верховный Совет принял решение – не без давления вышедших на улицу людей. В марте руководство Азербайджана распространило сообщение со словами «глубокого соболезнования семьям погибших, родным и близким, а также всем пострадавшим вследствие беспорядков, имевших место в Сумгаите».
12 марта Первопрестольный св. Эчмиадзин посещают представители духовного лидера мусульман Кавказа Шейха уль ислам Аллахшукюра Пашазаде и передают Католикосу Всех Армян послание, в котором выражается боль и сожаление в связи с трагедией в Сумгаите.
Пленум сумгаитского горкома компартии Азербайджана, в котором принял участие и Багиров, в середине марта освобождает Муслимзаде от обязанностей первого секретаря сумгаитского горкома партии «за проявленную политическую халатность, промахи в организационной и политической работе и аполитичное поведение, приведшее к трагическим последствиям».
В Сумгаите, который считался интернациональным городом, по обвинению в убийствах, насилии и изнасиловании, перед судами различных советских городов предстало около 9 десятков преступников. Лишь в отношении одного из них был вынесен смертный приговор. Советское правосудие делало все, чтобы в ходе судебных слушаний не затрагивался и не обсуждался национальный характер преступлений.
Спасшаяся от сумгаитских погромов супружеская чета – Майор Арзуманян и Лариса Захарян – вначале обосновались в Спитаке, затем переехали в Мугни. Корнями они восходят к карабахскому селу Арачадзор Мартакертского района. В Сумгаите жили с 1959 года, когда город только-только строился. Но истинная трагедия для этой семьи произошла позже. Их дочь, 28–летняя Мариетта, погибла во время спитакского землетрясения 1988 года, оставив сиротами сыновей 4 и 5 лет. Муж Мариетты, Валерий Петросян, также был родом из Арачадзора: в начале 90-х вместе с тысячами карабахцев переехал и обосновался в Баку. Потом воевал и был убит в ходе карабахской войны. В августе 1992 года вместе с 12 соратниками попал в окружение и погиб в селе Магавуз Мартакертского района НКР.
Эта книга – не дневник и не летопись, не собрание документов и не простое изложение событий. Возможно, все вместе, представленное в целостной и обобщенной форме, с максимальной беспристрастностью, но и полетом творческой мысли. Блестящая, замечательная работа, богатая многообразными источниками. Сразу бросается в глаза непредвзятость. Героями книги являются не только известные политические фигуры. Конфликт беспощадно прошелся по судьбам сотен тысяч простых людей, и перенесенные ими испытания подчеркивают ответственность тех, от кого зависит урегулирование карабахской проблемы. Об этом еще раз напоминает автор, и именно поэтому можно еще одно определение этому труду: документалистика, пропущенная через сердце. БОРИС НАВАСАРДЯН, ЕПК
532 страниц,
язык- русский,
2010, Ереван, Антарес,
ISBN 978-9939-51-170-2,
