Вечером 7 мая 1992 года армянские отряды продвигались к Шуши. Режиссер Тигран Хзмалян вспоминает отснятый эпизод: «Меня до сих пор пробирает дрожь. Военная форма у армян и азербайджанцев была одинаковая, и наши, чтобы различаться – бинтами или чем-нибудь еще – выводили на спине кресты: это было проще простого. Когда прозвучала команда выступать, бойцы построились в ряд: представляешь, 400 человек в полутьме, на спине кресты, и они идут на погибель… Это был самый настоящий крестовый поход. И самое фантастическое в том, что это было сделано не специально».
К планированию операции по освобождению Шуши командование карабахских сил приступило сразу после Ходжалу. 28 апреля были определены основные направления наступления. Наступление должно была начаться 4 мая, но из-за неожиданно выпавшего снега его отложили на несколько дней. 7 мая карабахские силы предприняли наступление сразу по четырем направлениям. Операцию возглавлял командующий силами самообороны Карабаха Аркадий Тер-Тадевосян.
Плацдарм располагался неподалеку от села Шош. Именно с Шоша начиналось восточное направление атаки, которым руководил первый командир сил самообороны Карабаха Аркадий Карапетян. Северным направлением (Степанакерт-Шуши) командовал Валерий Читчян, северо-западным (Джангасан-Кесалар) – Сейран Оганян. Юрий Ованнисян руководил действиями резервного 26-го опорного поста (неподалеку от села Кркжан, близ Степанакерта). Командиром южного, или лачинского направления был Самвел Бабаян.
Бабаян утверждает: «Те, кто участвовал в операции, просто взяли огонь на себя. К полудню восьмого мая азербайджанцы стали покидать город, а к утру 9 мая там не осталось ни одного азербайджанца. Сопротивления в городе не оказывали, боев не происходило. Армянские силы не встретили в Шуши азербайджанских солдат. В плен попали только те, кто прятался в подвалах и не знал, что происходит. Наши бойцы не продвинулись и на метр выше того места на подступах к Шуши, где сейчас стоит танк».
Каждый год 9 мая армяне празднуют День освобождения Шуши. Мероприятия начинаются с мемориального комплекса Степанакерта, затем – остановка у танка-памятника на возвышенности у серпантинной дороги, ведущей к городу-крепости Шуши. В 2000 году на этом мероприятии присутствовал британский журналист Томас де Ваал.
Башня танка была усыпана красными и белыми гвоздиками. Члены семей героев стояли рядом. Из трех членов экипажа танка номер 442, первым вошедшего в Шуши, выжил только Гагик – командир. Рядом с ним – Стелла, вдова механика-водителя Ашота, и Ованнес, его десятилетний сын. Стелла выглядела бледной, потерянной и неправдоподобно юной. Бабушка наводчика Шагена, в черной косынке, комкала в руке платок. Оплакивая своего погибшего внука, она сначала горестно причитала, потом стала плакать в голос, стуча кулаками по корпусу танка.
Праздничные мероприятия по случаю освобождения Шуши обычно завершаются молебном в церкви Казанчецоц, построенной в 1887 году. Утром 9 мая 1992 года армяне вошли в Шуши. На кадрах можно увидеть, как военные, со сверкающими от счастья лицами, выносят из церкви снаряды от «Града», потом затевают победный хоровод.
Летописец карабахской борьбы Самвел Шахмурадян записал в своем дневнике на странице 11 мая: «Город в основном хорошо сохранился, хотя немало обугленных развалин. Тут и там зарево пожаров, дым окутал небо. Грязь, дым, шум грузовиков, мародерство… Увозят и увозят – на машинах, тачках, на плечах, руках, на ослах и лошадях; уносят что попадется – одежду, мебель, ковры, телевизоры, холодильники, продукты, лампы, посуду, тазики. Вот груженный доверху грузовик везет пианино. Веселы и горды воины-освободители. Собрались в церкви и вокруг нее. Песни, пляски, выстрелы в воздух. Во дворе церкви совершают жертвоприношение – зарезали барана и выводят кровью кресты на лбах. Воины-освободители победили, остальные занялись мародерством».
Тигран Хзмалян говорит: «Это наши подожгли Шуши. Люди боялись – не верили, что сохраним город, и поджигали, чтобы азербайджанцы не возвращались, понимаешь? Я помню, как лейтенант бегал по всему городу и кричал на всех: «Идиоты, что вы делаете? Это ведь все ваше. Берите и живите».
Тер-Тадевосян вспоминает, что во взятом в кольцо Шуши специально сеяли панику – чтобы азербайджанцы ушли без боя. С этой целью до штурма Шуши были взяты близлежащие азербайджанские населенные пункты: «До Шуши были Кркжан, Малибеклу, Ходжалу. Мы освобождали населенные пункты в четкой последовательности».
Чеченский полевой командир Шамиль Басаев воевал в 90-х годах в Карабахе, куда прибыл, чтобы свершить джихад – священную войну. Его моджахеды покинули Шуши одними из последних. В июле 2000 года в горах Чечни Басаев уверял азербайджанского журналиста, что Шуши был взят только потому, что в азербайджанской армии не было порядка и управления.
«В городе оставались 4 моджахеда и 11 азербайджанцев. Почти все покинули город. 15 человек полутора суток защищали город, а гарнизон – 2800 человек – бежал без боя. Еще хорошо, если бежали на бронемашинах, а то многие оставляли и тяжелую технику… и бежали… в Баку. Трое из моих моджахедов, защищавших Шуши, живы. Шуши просто отдали без боя. В наступлении армян было задействовано не более 700 человек, с таким гарнизоном и таким количеством оружия, да еще – если учесть географическое положение Шуши, город могли отстаивать не более 100 человек. Не было организованности. Можно, конечно, арестовать какого-нибудь генерала или министра и обвинить в предательстве. Но это просто разговоры. Не было какой-либо координации, никто ни за что не нес ответственности».
Потом в Баку пустили в оборот версию о том, что армянские силы получили Шуши без боя только вследствие предательства азербайджанского военного командования и политических властей. Были даже предъявлены обвинения – судили бывшего министра обороны Рагима Газиева. Бои в Шуши действительно не происходили, и это мало кто оспаривает, а кадры сделаны на подступах к городу.
В ходе боевых действий карабахская сторона потеряла 58 бойцов.
Армяне позволили противнику отступить по дороге Шуши-Лачин.
Газиев, который обвинялся в предательской сдаче Шуши, в ходе судебного процесса подтвердил, что в мае 1992 года в Шуши и пригороде находилось до 2500-3000 солдат, 3 танка Т-72 и 1 танк Т-55, двенадцать бронемашин, три установки залпового огня «Град» типа БМ-21 и 6000 снарядов к ним, три пушки, четыре единицы системы «Алазан», тридцать единиц зенитно-ракетных комплексов «Игла» и «Стрела-2», двадцать единиц минометов 82-мм калибра, 50 ручных минометов, более пяти миллионов боеприпасов.
Бабаян вспоминает: «Шуши мы взяли тактикой, а не грубой силой. Мы решили взять противника в кольцо: когда кольцо стало сжиматься и появилась опасность оказаться в окружении, в азербайджанской армии и среди гражданского населения началась паника. Вот почему противник бежал из Шуши. Такая же тактика применялась и в ходе других операций. Мы по возможности избегали лобовых столкновений и прибегали к тактическим шагам: наносили удары там, где противник нас не ждал, пытались вразумить, что если в течение двух часов они не покинут позиции, окажутся в окружении. Поэтому удалось избежать больших потерь – ведь наступающая сторона всегда несет большие потери».
Военная техника выводилась из Шуши в ночь с 7 по 8 мая. Командир роты Тарлан Зульфугаров признавался, что военная техника покинула город 8 мая. Утром того же дня Эльбрус Оруджев, на отряд которого была возложена ответственность за оборону города, отправляет по направлению Зарслу два танка и две бронемашины. Техника уничтожается, личный состав погибает. Это поднимает новую волну паники. Вечером того же дня Оруджев вместе со своими солдатами направляется на двух Камазах к блокпостам и приказывает личному составу покинуть город. Он утверждает, что армяне вошли в Шуши и заняли позиции вокруг городской тюрьмы. Из показаний некоторых солдат очевидно, что часть бойцов отказывалась покидать позиции.
«Я последний вместе с Оруджевым и 8 его солдатами покинул город. Оруджев осмотрел город, убедился, что никого не осталось, и приказал мне уходить», – признавался сотрудник Шушинского отделения милиции Шукюр Расулов.
Тер-Тадевосян считает освобождение Шуши не столько победой, сколько удачей, у которой были главные действующие лица: «Ашот Гулян, Валерий Читчян, Юрий Ованнисян, Владимир Балаян. И еще один: сейчас он жив-здоров и достоин самых высоких наград – это Валерий Балаян, который тогда возглавлял парламентскую комиссию по вопросам обороны, а заодно руководил боевыми действиями. Освобождение Малибекли – его рук дело. В Шушинской операции он сыграл очень важную роль в направлении, которым командовал Бабаян. С ним был и Сефилян. Жирайра знают все – герой, который был потом осужден, а вот про Балаяна мало кто вспоминает. А надо знать всех – только так можно дойти до истины. Жизнь – жестокая штука: я никогда не забуду молодого парня – Арсена из Давидашена, молчаливый такой, мирный. Как-то, когда нам самим нечего было есть, он отнес хлеб и сахар пленным женщинам и детям. Такой человек может совершить подвиг».
Трапеза в Исфагане
8 мая в Исфагане, в гостинице, построенной еще во времена Шах-Аббаса, продолжался торжественный обед в честь президента Армении.
Советник Тер-Петросяна Ваан Папазян вспоминает: «Ко мне подошел министр иностранных дел Ирана Велайяти и сказал, что получены сведения о том, что армянские силы вошли в Шуши. Я сказал, что не в курсе и ничего конкретного сказать не могу. Велайяти спросил, нельзя ли позвонить в Ереван? Лавировать больше было невозможно. Иранская сторона обеспечила телефонную связь, и меня соединили с Шагеном Караманукяном. Я спрашиваю у Шагена: ну, как там? А он отвечает: все хорошо. Тогда я подошел к Тер-Петросяну и представил ситуацию. Президент принял весть спокойно: он знал, что события могут совпасть. Было только неловко перед иранцами: мы сказали, что это стало для нас сюрпризом, и по возвращении в Ереван мы уточним подробности. Проводы армянской делегации были, естественно, холодными, – иранская сторона тоже оказалась в неловком положении. Это был такой небольшой дипломатический скандал».
Делегация, возглавляемая президентом Армении, отправилась в Тегеран 6 мая. Через день Тер-Петросян и исполняющий обязанности президента Азербайджана Ягуб Мамедов при посредничестве президента Ирана Акбара Хашеми Рафсанджани подписали в Тегеране совместный меморандум из восьми пунктов. Фактически, очередная попытка иранцев установить перемирие сорвалась в момент подписания. Армяне были уже на подступах к Шуши.
Поводом к провалу посреднической миссии Ирана Жирайр Липаритян считает захват Шуши. Но были и глубинные причины, в частности, неготовность сторон к переговорам, и именно поэтому посреднические миссии заранее были обречены на провал.
Это доказал и дальнейший ход событий.
Жирайр Липаритян затрудняется говорить об обеспокоенности России и СБСЕ в связи возможными успехами посреднической деятельности Ирана. «Откровенно говоря, на моей памяти нет фактов прямого и откровенного сопротивления посреднической деятельности Ирана. Хотя дипломатические усилия, предпринимаемые Турцией, Россией и США, говорили о том, что их не очень-то устраивает посредническая миссия Ирана: у каждой из этих стран были свои причины для нейтрализации усилий Ирана. Ни одна из вышеуказанных стран не желала расширения иранского влияния в регионе, которое стало бы возможным в случае успеха иранской посреднической деятельности».
5 мая Марио Рафаелли с группой в составе 13 человек прибывает в Ереван и встречается с Тер-Петросяном. Представитель Нагорного Карабаха в Армении Манвел Саркисян рассказывает, что представители Минской конференции изъявили желание выехать в Шуши.
«Им объяснили, что это опасно. 7 мая они намеревались направиться в Шуши из Агдама. Мы были против, и они из Агдама выехали в Азербайджан, а оттуда – в Ереван. В день штурма Шуши я выступил по армянскому телевидению и заявил, что, согласно решению Верховного Совета Нагорного Карабаха, карабахская армия, в целях защиты Степанакерта, освободила Шуши. Шуши стал поводом к крупному скандалу между Арменией и Ираном. Иран считал это следствием интриг Запада, направленных против Тегерана. Хотя на деле все обстояло не так. Мы были просто вынуждены начать операцию Шуши 7 мая».
Тегеран: аэропорт «Мехрабад»
8-го мая президент Ирана Рафсанджани провожает Тер-Петросяна и Мамедова. Спикер азербайджанского парламента получил весть о падении Шуши прямо перед отбытием в Баку: «Да, мне сообщили об этом еще в аэропорту. Я сразу связался с Рафсанджани. У него резко ухудшилось настроение, и он пообещал немедленно связаться с Тер-Петросяном для выяснения обстоятельств. Через некоторое время я вновь связался с Рафсанджани, и он сказал мне, что Тер-Петросян ничего не знает и обещал получить информацию по прибытии в Ереван».
Вице-спикер парламента Армении Ара Саакян также тогда находился в Тегеране. Я спросил его, помнит ли он первую реакцию Тер-Петросяна, и Саакян ответил: «Реакция Тер-Петросяна была не самой важной, важно было проследить за реакцией Рафсанджани и Мамедова. Весть Тер-Петросяну сообщил Папазян. Вид при этом у президента был невозмутимый. Для Мамедова это был удар такой силы, что его подняли по трапу самолета под руки. Первым улетал Мамедов. Не меньше расстроился и Рафсанджани: он понял, что его миротворческая инициатива провалилась».
Визит в Тегеран президента Тер-Петросяна, совпавший с освобождением Шуши, стал потом поводом для утверждений о неосведомленности президента Армении о происходящем в Карабахе. В плане внешней пропаганды эти утверждения вполне отвечали государственным интересам Армении. Но во внутринациональном ракурсе Тер-Петросян и его окружение, как и высший воинский состав, участвовавший в боевых действиях, считают подобные утверждения бесчестными и искаженными.
Ваан Папазян выехал в Тегеран заранее, чтобы участвовать в подготовке документа, который должны были подписать руководители Армении, Ирана и Азербайджана. До отъезда он встречается с Тер-Петросяном: «В конце беседы спросил: «Я правильно понимаю, что шушинская операция может состояться в то время, когда я буду находиться в Тегеране?» Тер-Петросян сказал: да, возможно, что совпадет. Я открыто спросил: «Но вы понимаете, что я окажусь в довольно затруднительном положении, если в то время, когда я буду вести в Тегеране переговоры по документу о перемирии, в это же время мы возьмем или освободим Шуши?» Он сказал: да, понимаю, но это уже твоя работа (твое дело)».
Когда я попытался уточнить у Георгия Петросяна, исполнявшего тогда обязанности председателя Верховного Совета НКР, было ли руководство Армении осведомлено о готовящейся операции, он ответил: «Я лично Тер-Петросяна официально не информировал. Но президента Армении информировали по другим каналам. Совпадение освобождения Шуши и переговоров в Тегеране стало чистой случайностью».
Самвел Бабаян утверждает, что Тер-Петросян был в курсе дел задолго до штурма: «Операция была намечена на апрель, но были проблемы с нехваткой оружия и боеприпасов. Ведь штурм Шуши проблему не решал: надо было еще удерживать агдамское и мартакертское направления. Именно поэтому мы решили приступить к операции только после пополнения запасов оружия и боеприпасов. Нужно было также уточнить некоторые разведданные. Кроме того, надо было занять позиции на склонах горы Кирс, и, несмотря на то, что снега в тот год выпало много и возникли трудности, нам удалось закрепиться на высотах и замкнуть кольцо вокруг города. Вот почему операция была отложена, и только случайно ее начало совпало с отбытием Тер-Петросяна в Тегеран».
Начальник государственного управления по спецпрограммам Ваан Ширханян утверждает, что Тер-Петросян был президентом воюющей страны в самом широком смысле слова. Он несколько иначе комментирует операцию по освобождению Шуши: «Стояла задача – победить в войне. К этому стремились и в это верили мы все, и в первую очередь – Вазген Саркисян. А победить без освобождения Шуши было просто невозможно. В разработке и осуществлении плана действий принимали участие лучшие армянские военные. Правда и то, что Шуши освободила армия Карабаха. Арцах не мог быть освобожден без Шуши, Арцах не мог существовать без Лачина».
Ара Саакян знает больше: «Существует документ с подписью, который может развеять все сомнения. Я раскрою некоторые скобки: Совет безопасности Армении принял распоряжение об освобождении Шуши и открытии Лачинского коридора – для обеспечения сухопутной связи между Арменией и Карабахом, и сформулировал это как политический заказ военным. Наши военные с советским образованием аккуратно подсчитали, сколько понадобится для этого солдат, снарядов, техники, возможные потери и т.д. Мы поняли, что нам это не под силу. И тогда задачу было решено поручить не академистам, а отрядами самообороны Карабаха, Вазгену Саркисяну и подчинявшимися ему отрядами. И они ее выполнили с минимальными потерями».
В дни освобождения Шуши у карабахской стороны не было ни боеприпасов, ни продовольствия, а 200 солдат дожидались в запасе оружия своих погибших товарищей, для того, чтобы выйти на поле брани, говорит Тер-Тадевосян:
«Степанакерта практически не было: каждый квадратный метр обстреливался из ракетных установок «Град». Город умирал, и не было никакой разницы, когда умирать – сегодня или завтра. Освобождение Шуши было для арцахцев вопросом жизни и смерти. Так что, решение меня «заставили» принять мои подчиненные, мои командиры. Я подчинялся Комитету Обороны Сержа Саркисяна. Спросил его -ну, что, берем? Он сказал – берем».
Тер-Тадевосян говорит, что к освобождению Шуши они не были готовы. «Шуши – это же не только город: театр боевых действий простирался на 40 км. Противник имел 2500 человек, был хорошо вооружен. У нас людей было 3500. Мне, честно говоря, написали из Армении, у меня где-то сохранилась запись, что если у врага 2500 бойцов, нам нужно как минимум 7500. Я был с этим согласен. Но было еще кое-что – я понял, что армянское руководство не хотело освобождать Шуши потому, что у руля правления в Карабахе стояла партия Дашнакцутюн».
Ваан Папазян замечает, что раскрывать все скобки нельзя, даже спустя полтора десятилетия после событий: «Я знал о готовящейся операции, которая планировалась давно. Правда, не был осведомлен о сроках. Визит президента Тер-Петросяна в Тегеран готовил я, и за неделю до трехсторонней встречи я уже находился в Тегеране. Иран был серьезно настроен на посредническую миссию. Они считали, что тем самым могут повысить свой региональный рейтинг. Так оно и было бы, будь миссия успешной. Документ о перемирии был уже готов, когда поступила весть из Шуши. Мы, конечно, вогнали иранцев в неловкое положение. Грубо говоря, получилось, что армяне и иранцы затеяли заговор против Азербайджана. Какое-то время армяно-иранские связи переживали спад, но через пару месяцев Тер-Петросян подготовил текст на имя Рафсанджани. Я отправился в Тегеран со специальной миссией. Меня принял вице-президент Хабиби, которому я и передал послание президента Армении. Так было преодолено дипломатическое похолодание».
Поздно вечером 8-го мая Тер-Петросян вернулся из Тегерана в Ереван. На следующий день он принимает Марио Рафаэлли, беседует по телефону с президентами Бушем и Рафсанджани, а спустя несколько дней – с президентом Франции Франсуа Миттераном. 9-го мая президент Армении обращается с письмом к Совету безопасности ООН с просьбой созвать внеочередное заседание. Тер-Петросян призывает ООН отправить в Карабах миротворческие силы и «предпринять иные меры, обязывающие Азербайджан пересмотреть экономическую блокаду, установить мир и безопасность».
Турция отреагировала на события в Шуши довольно жестко. Премьер-министр Турции Сулейман Демирель на чрезвычайном заседании правительства заявил, что произошедшее в Шуши «является очередным актом армянского террора по отношению к азербайджанцам». Демирель квалифицировал падение Шуши как «настоящее бедствие» и подчеркнул, что Турция не может оставаться в роли стороннего наблюдателя, когда «налицо попытка решения конфликта силовым путем». Бывший премьер-министр Турции Бюлент Эджевит выступает за введение турецких войск в Нахиджеван.
Отрывок из книги ЗЕЛЕНОЕ и ЧЕРНОЕ; КАРАБАХСКИЙ ДНЕВНИК
Эта книга – не дневник и не летопись, не собрание документов и не простое изложение событий. Возможно, все вместе, представленное в целостной и обобщенной форме, с максимальной беспристрастностью, но и полетом творческой мысли. Блестящая, замечательная работа, богатая многообразными источниками. Сразу бросается в глаза непредвзятость. Героями книги являются не только известные политические фигуры. Конфликт беспощадно прошелся по судьбам сотен тысяч простых людей, и перенесенные ими испытания подчеркивают ответственность тех, от кого зависит урегулирование карабахской проблемы. Об этом еще раз напоминает автор, и именно поэтому можно еще одно определение этому труду: документалистика, пропущенная через сердце. БОРИС НАВАСАРДЯН, ЕПК
532 страниц,
язык- русский,
2010, Ереван, Антарес,
ISBN 978-9939-51-170-2,
