Отрывок из книги Татула Акопяна Карабахский дневник; Зеленое и черное
Учительница русского языка и литературы Нелли Гукасян переехала в Армению в ноябре 1988 г., когда армянские погромы и этнические чистки в Гяндже и других населенных пунктах Азербайджана только набирали обороты. Она поселилась в гостинице Эчмиадзина, но вскоре, по «просьбе» Везирова, вместе с десятками армянских семей вернулась в Азербайджан.
Но очень скоро Нелли Гукасян пришлось вновь покинуть родной город. В январе 1990 года ареной погромов становятся армянские кварталы Баку. В отличие от других арменонаселенных районов Азербайджана, в Баку все еще оставались тысячи армян. В течение двух лет они вполне могли обменять квартиры или просто спастись, но предпочли до последнего верить в интернационализм Баку.
«Я тайком выглядывала из окна и видела, что творится на улице: огромные костры, раскулаченные машины, груженные имуществом армян. На втором этаже у нас проживала Алла Хачанян. Когда дверь ее квартиры стали выламывать топором, девушка выбросилась из окна. Людей вместе с пожитками выбрасывали на улицу из окон высотных домов. Это было жуткое зрелище. Мы обращались за помощью к солдатам, но те отвечали – нет приказа. Когда боевики Народного фронта стали в нашем доме выламывать двери квартир, где проживали армяне, нас спрятали в азербайджанские беженцы из Еревана. Мы с мужем с помощью снохи – русской по национальности – едва добрались до бакинского порта, откуда отплывал паром в Красноводск (ныне Туркменбаши)», с ужасом вспоминает Гукасян.
Пресса того времени зафиксировала эти события: «Паром «Советская Грузия» подплывает к порту Красноводска. По трапу сходят на берег усталые, измученные люди. «В первое время я не мог без ужаса смотреть на босых, избитых, истерзанных людей. Двое – 85-летний мужчина и 90-летняя женщина – скончались от ран прямо на пароме. Несколько человек мы поместили в городскую больницу», – рассказывает представитель руководства красноводской милиции Ю. Кармазин. Секретарь красноводского горкома Н. Муравьева: «Мы приняли более десяти тысяч беженцев. Почти всех самолетами переправили в Ереван. Зрелище было ужасающим».
Действия нападавших отличались, как и в Сумгаите, особой жестокостью. Людей сбрасывали с балконов квартир в многоэтажках, толпа набрасывалась и убивала армян, орудуя железными прутьями и ножами, захватывала квартиры, имущество. Назвать точное число армян, убитых в дни бакинских погромов, невозможно: армяне говорят о 150 убитых, включая тех, кто, спустя несколько дней, скончался от полученных ран в Туркменистане и в других местах, Ариф Юнусов называет число 86.
Начиная с декабря 1989 г., оставшихся в Баку армян увольняли с работы. Фамилии непокорных или медлительных руководителей, умышленно или неумышленно не выполнявших данное требование, вывешивались на специальных щитах перед штабом Народного фронта на улице Лейтенанта Шмидта. Там же на щитах вывешивали фамилии сотен армян, которые все еще продолжали работать в ЦК Компартии Азербайджана, в системе КГБ. По списки и объявления использовались также старые колонны бывшей синагоги, которая тремя годами ранее была провозглашена музыкальным театром им. Рашида Бейбутова.
Газета «Комсомольская правда» писала: «13-го января после 17-и часов около 50 тысяч человек, принимавших участие в митинге на площади Ленина, разделившись на группы, совершали погромы, поджоги, насилие и убийства. Среди арестованных ни одного коренного бакинца, все они – так называемые «ереванские азеры» (ераз) из Армении, Карабаха и Нахиджевана».
Один из лидеров Народного фронта Этибар Мамедов в январе 1990 года рассказывал: «Я лично был очевидцем того, как недалеко от железнодорожного вокзала убили двух армян: собралась толпа, их облили бензином и сожгли. А в двухстах метрах находилось отделение милиции Насиминского района, где располагались около 400-500 солдат внутренних войск, которые на машине проезжали в 20 метрах от горевших трупов, и никто даже не пытался оцепить район и разогнать толпу».
Армянские погромы в Баку свершались в дни, когда в Азербайджане к власти стремился Народный фронт. Коммунистическое руководство Азербайджана и дискредитированный Везиров, с одной стороны, ожидали помощи из Москвы для удержания власти в борьбе против Народного фронта, с другой – сотрудничали с фронтистами.
«11-го декабря 1989 по телевидению показали репортаж со встречи первого секретаря с рабочими завода. Кто-то спросил Везирова, что же будет с Карабахом. Везиров с комсомольским энтузиазмом ответил: «Все будет хорошо. Скоро вы увидите. Компартия и Народный Фронт объединятся ради Карабаха». Что он имел в виду, этот товарищ Везиров, говоря об объединении усилий ЦК КПА и НФА? С перестроечным НФА он объединять усилия отказывался, а вот с погромно-мятежным НФА готов был объединятся? Знал ли он о том, что готовятся погромы, свержение и попытка захвата власти? Или же он так оторвался от действительности, что не видел очевидного? А может, он знал все и лишь умышленно вел игру Москвы на разгром НФА?», задается вопросом Зурдушт Ализаде.
До армянских погромов в Баку переговоры велись между Везировым и Поляничко (уже назначенным главой Оргкомитета в Карабахе) с одной стороны и тройкой НФА – Этибар Мамедов, Неймат Панахов и Рагим Газиев – с другой. Была достигнута договоренность о создании Совета Национальной Обороны (СНО) с целью массовой депортации армян из НКАО. 13-го января на площади «Азадлыг» (бывшая Ленина) было объявлено об учреждении СНО под председательством Абульфаза Алиева (Эльчибей), в состав которого вошли Мамедов, Газиев, Панахов и Халиг Бахадыр (малоизвестный в то время журналист, честный, радикальный националист). Митинг прошел в духе патриотизма, под антиармянскими лозунгами. В ходе митинга пришло сообщение (которое ведущие митинг лидеры фронта озвучили) о том, что в районе Баилово армянин убил топором азербайджанца. Митинг завершился кличем «Смерть армянам!», и толпа разбрелась. Умные поспешили по домам, а погромщики разбежалась по городу, благо, адреса и фамилии были уже известны.
«Ночью – накануне погромов – на телеэкране в сопровождении свиты появился другой национальный герой – Панахов, – то ли с шестилетним, то ли восьмилетним образованием. Ненависть, злоба в его высказываниях уже никого не удивляли. Новыми, неожиданными оказались лишь суждения о Везирове, о том, что его нужно уважать как руководителя страны, а те, кто называют его «Везиряном» – враги народа. Везирову не помог и этот запоздалый союз, скрепленный с теми, кого он сам называл стремящимися к власти щенками. Через несколько дней он (Везиров) стал таким же беженцем, как ненавистные ему бакинские армяне», изложила свои воспоминания бакинка Ирина Мосесова.
Сведения о роли Поляничко в Азербайджане в дни армянских погромов противоречивы. Логика и должность, которую он занимал, заставляют предполагать, что Поляничко не должен был сотрудничать с антироссийским Народным фронтом, тем более, с экстремистским крылом этой националистической партии. Но на деле он этим и занимался. Более того, Поляничко не только поддерживал тесные связи с руководителями Народного фронта, но и давал им важные советы. Он утверждал, что Народный фронт нужно развивать как национальное и исламское движение, в противном случае народ в движение не поверит. По его совету на знамени Народного фронта появились зеленый и голубой цвета.
«Коран был любимой книгой Поляничко. Во время приемов на его столе всегда можно было увидеть Коран со множеством закладок», рассказывала одна из лидеров народного фронта Лейла Юнусова. Привычку Поляничко держать при себе Коран отмечал также посол СССР в Афганистане Николай Егорычев. Это называлось «строить социализм с Лениным в одной руке, с Кораном – в другой».
Между тем Горбачев заявляет по телевидению, что события в Баку обрели трагический характер: «погромы, убийства, невинные люди изгонялись из собственных квартир и депортировались». Первый и последний президент Советского государства, как и в случае с Сумгаитом, предпочитает не называть вещи своими именами. Как и в Сумгаите, войска в Баку были введены лишь по завершении армянских погромов. Войска можно было бы и не вводить, но надо было спасать советскую власть в Азербайджане.
«Действия экстремистских сил в Азербайджане принимали все более антигосударственный, антиконституционный и антинародный характер. В ряде районов были насильственно отстранены законные органы власти, расшатаны структуры правления. На сотнях километров государственной границы уничтожены инженерно-технические сооружения. Практически не скрывалось намерение о силовом захвате власти в республике. Так больше продолжаться не могло», – говорит Горбачев.
10-го января 1990 года Алякрам Гумбатов из Ленкорани (юго-восток Азербайджана, населенный ираноязычними талышами) связался с Этибаром Мамедовым и сообщил о готовящемся захвате Фронтом власти в районе. В конце 1989 года Народный фронт штурмом взял власть в городе Джалилабад (также юго-восток Азербайджана, ближе к границе с Ираном). Это можно квалифицировать как первый за 70 лет прецедент свержения советской власти в СССР. Один из организаторов этого захвата Панахов сразу отправляется в Нахиджеван, чтобы принять участие в упразднении нахиджеванской части советско-иранской границы 31-го декабря 1989-го года.
Ариф Рагимоглу, один из лидеров Нахичеванского отделения в НФА, рассказывал потом, когда страсти по «героическим деяниям по объединению азербайджанского народа» подзабылись, как «люди гневно и радостно уничтожали «колючку» вдоль всей границы».
«17-го ноября 1989 года на меджлисе Нахичеванского регионального отделения НФА обсуждался вопрос о юбилейных мероприятиях в связи с годовщиной Мейданного движения. Группа членов Меджлиса считала целесообразным проведение акции не 4-го, а 12 декабря – к Дню 21-го азера» (день провозглашения Азербайджанской Республики в Иране в 1945 г.). В дальнейшем было решено проводить акции и 4, и 12 декабря. Когда об этом решении было сообщено Абульфазу Алиеву (Эльчибей), поступило указание отметить юбилей разрушением госграницы 31-го декабря», рассказал Рагимоглу.
Войска КГБ СССР не оказывали сопротивления разрушению населением государственной границы СССР. За год пребывания у власти фронтисты объявили 31 декабря Днем солидарности азербайджанцев мира.
15-го января, в те самые дни, когда в Баку продолжались армянские погромы, Верховный совет СССР принимает решение «объявить чрезвычайное положение в НКАО и прилегающих районах». Чрезвычайная ситуация объявляется в Нагорном Карабахе и в приграничных районах – Агдаме, Лачине, Мирбашире, Кельбаджаре, Джебраиле, Физули и Кубатлу, позднее – в Шаумянском районе. В Баку чрезвычайное положение объявляется лишь 19-го января – когда армянские погромы, в сущности, завершились, и в столице не осталось армян.
Москва, используя армянские погромы как повод, ввела в Баку войска с целью разбить стремящийся к власти Народный фронт. Советские войска, возглавляемые командующим воздушно-десантной дивизией вооруженных сил СССР, генералом Александром Лебедем, вошли в столицу Азербайджана 19-го января. Действия координировал министр обороны СССР Дмитрий Язов. Спустя несколько дней он признался, что войска были введены в Баку «с целью пресечения попытки захвата власти Народным фронтом».
Убито было более сотни демонстрантов и боевиков, часть которых принимала участие в армянских погромах в Баку. Под гусеницами танков погибли десятки мирных жителей, сотни были ранены. Во время столкновений погибли более двух десятков солдат советской армии, а это означает, что в городе шли бои.
«Истина состоит в том, что действия экстремистов являли собой тотальное насилие. Насилие выражалось в том, что и армяне, и азербайджанцы длительное время вооружались. Обворовывались не просто отдельные небольшие подразделения, а военизированная охрана, областные военные комиссариаты, органы МВД. В результате насилия разрушена государственная граница»,- говорил Язов.
После длительного тайм-аута на арене вновь появляется Гейдар Алиев. Он продолжал жить в Москве после того, как в 1987 году его отстранили из Политбюро. В азербайджанском представительстве в Москве он осуждает введение войск в Баку, а спустя некоторое время возвращается в родные места – в Нахиджеван.
В 1990 году в Нахиджеване, касаясь в беседе с журналистом Андреем Карауловым январских событий, Алиев заявил, что объявлять чрезвычайное положение и вводить в Баку войска не было необходимости.
Армянские погромы в Баку, которые по своим масштабам и продолжительности, жестокости и числу убитых были беспрецедентными даже для тоталитарного советского государства, Алиев называет лишь “конфликтом между армянами и азербайджанцами». Зато события 20 января квалифицирует как «насилие, направленное против азербайджанского народа».
Во время встречи в Нахиджеване с американским журналистом Томасом Гольцем Алиев говорит о виновных в событиях «черного января». «Это были КГБ Центра и Азербайджана, а также все руководство Азербайджана». Все они причастны к нападениям на армян 12-го, 13-го, 14-го января, а затем и 20-го января, когда советские войска штурмовали Баку. Это был план Москвы, в осуществлении которого принимало участие также азербайджанское руководство – Везиров и Муталибов».
Коммунистическое руководство Армении обращается к армянским погромам в Баку спустя месяц: 13-го февраля Верховный совет осуждает «армянские погромы в Баку и других районах Азербайджанской ССР» и расценивает их как «продолжение политики геноцида армянского народа».
Спустя 16 лет после трагических событий в Баку Горбачев признался, что войска в столицу Азербайджана были введены по его приказу: «События в Баку стали неуправляемыми, Верховный совет и Компартия парализованы, разрушена двухсоткилометровая государственная граница, совершались нападения на местные органы власти. Я срочно командировал в Баку Евгения Примакова и Андрея Гиренко, которые и предложили объявить чрезвычайное положение и ввести войска. Я и теперь считаю, что тем самым было предотвращено еще большее ужасное кровопролитие».
После того, как группировке Абульфаза Алиева (Эльчибей) ценой большой крови удалось свергнуть Везирова, встал вопрос о том, как избежать ответственности за содеянное. Мамедов срочно выехал в Грузию, а оттуда в Москву, и там, в Постпредстве Азербайджана, впервые встретился с Гейдаром Алиевым. Его попытку устроить пресс-конференцию сорвал штурм Постпредства московским ОМОН-ом, арестовавшим Мамедова. Зато пресс-конференцию провел опальный член Политбюро ЦК КПСС, генерал КГБ Гейдар Алиев, который осудил действия советского руководства в Баку и убийства безвинных людей. Эта пресс-конференция легла краеугольным камнем в политико-идеологическое обоснование необходимости возвращения к власти Гейдара Алиева, который «в трудную минуту оказался вместе с народом против имперского руководства и его местной продажной клики».
Другой герой кровавой провокации, Панахов несколько дней открыто бродил по городу, затем переправился в Иран, пробыл несколько месяцев, и, если верить его рассказу, там его арестовала иранская контрразведка и пыталась склонить к сотрудничеству, но героический Неймат сумел бежать из иранской тюрьмы и перебрался в Турцию. Никогда ему больше не приведется быть в авангарде событий, и он всегда будет лишь исполнять мелкие поручения Гейдара Алиева. Газиев был арестован и посажен в Лефортово, рядом с Этибаром Мамедовым. Их судили, но еще во время суда избрали депутатами ВС Азербайджана. Ниспровергатель Советской власти в Ленкорани Гумбатов скрывался сначала в лесах Талышских гор, потом некоторое время жил в Грузии, вернулся в Баку и стал посещать собрания НФА, откуда его и забрала милиция. Его судили, но срок дали условный, и он вернулся в Ленкорань.
Погибшие в Баку в результате событий 20-22 января были захоронены на «Аллее шехидов» (мучеников).
Потом здесь же были захоронены погибшие в Карабахской войне. 20 января в уже независимом Азербайджане было объявлено Днем траура: каждый год проводятся памятные мероприятия, а «Аллея шахидов» включена в протокол государственных церемоний – президенты, прибывающие в Азербайджан с официальными визитами, посещают аллею и возлагают цветы.
