Я приехала на съемку в Степанакерт 25 февраля. Как оказалось, к событиям. В ту ночь армянские отряды штурмовали село Ходжалы, откуда азербайджанские силы обстреливали Степанакерт и где находится единственный в Нагорном Карабахе аэропорт.
Вместе с врачами я шла во втором эшелоне атакующих. В нескольких километрах от Ходжалы мы вдруг увидели, что навстречу нам движется что-то, в темноте напоминавшее облако. Мы услышали стоны, крики на азербайджанском и армянском, ругательства. «Облако» оказалось толпой. Полуодетые люди, много детей….
«Это турки-месхетинцы, мы из взяли в плен» – объяснили конвоировавшие их армянские солдаты.
Последней в толпе турок шла женщина с тремя детьми. Босая, по снегу. Она еле передвигалась, часто падала. Оказалось, что самому маленькому из ее детей два дня. Два дня!
Я взяла этого ребенка на руки и пошла вместе с турками. Размазывали слезы мы обе — и я, и эта женщина. Ночь, неразбериха… Хотя у меня на одежде были знаки, по которым штурмовавшие отличали друг друга, пару раз меня ударили прикладом и обругали, поторапливая. Я знала, что мне ничего не грозит, но на какую-то минуту почувствовала себя пленной. Никому не пожелаю.
Утром я оказалась в Ходжалы. Село горело. Трупы на улицах. Сама я насчитала семерых убитых, один в милицейской форме. Потом мы сами попали под автоматные очереди. Стреляли засевшие в одном из домов азербайджанские омоновцы.
Бой возле этого дома продолжался до вечера и закончился для армянской стороны двумя убитыми и несколькими ранеными. Что стало с омоновцами: погибли они или смогли в сумерках уйти — я не знаю.
Солдат 366-го мотострелкового полка во время штурма Ходжалы не видела. Но армейскую бронетехнику и артобстрел, предшествоваший наступлению, наблюдала собственными глазами.
… Через два дня турок отпустили. Довезли до линии фронта в Аскеранском районе, показали дорогу и – давайте, шагайте. Освободили, правда, не всех, человек 10 мужчин оставили взаложниках. Хотя, по признанию армян, толку от них мало: этих заложников не обменяешь даже на канистру бензина. Они никому не нужны, они ничьи. Охранявшие их солдаты относились к туркам по-человечески. Жанна Галстян, одна из руководителей карабахского сопротивления, привезла вещи для детей. Может быть, карабахские армяне чувствуют, как похожа судьба месхетинцев на их собственное положение?
Пленные турки — самое страшное, что я увидела в те дни в Ходжалы. Это была люди, бежавшие три года назад из Узбекистана и отправленные азербайджанскими властями жить в Нагорный Карабах, в зону боевых действий. Среди изгнанных из Ходжалы были старухи, которые должны помнить депортацию 1944 года из Грузии. Теперь наступило их третье изгнание… Последнее?
Источник: “Моковский Комсомолец”, март 1992 г.
