7-го декабря 1988 г. лидер Советской Грузии Джумбер Патиашвили прибыл в Спитак, чтобы помочь пострадавшим в результате разрушительного землетрясения. Он был одним из первых советских руководителей, прибывших в Спитак – еще в тбилисском кабинете он ощутил подземные толчки и поспешил в Ниноцминду, а оттуда – в Армению. Из Ниноцминды он успел связаться с Тбилиси и отдал спасателям распоряжение прибыть в зону бедствия.
«На руинах разрушенного дома плакала женщина и просила о помощи. Я подошел к ней. Под развалинами осталась ее дочь. «Слышишь голос? Это моя дочь»,- сказала мне она. Но что я мог сделать? В течение получаса собралось несколько десятков человек, и девочку вытащили из-под развалин. Сейчас очень трудно описывать то, что мне пришлось там увидеть», – рассказывает Патиашвили в своей квартире в Тбилиси через 20 лет после разрушительного землетрясения.
Эпицентром землетрясения стало село Ширакамут. В тот день Рузвельт Папикян потерял двух из своих троих детей – 15-летнего Ованнеса и 12-летнюю Варсик, а также брата и других родственников. В день бедствия в сельской школе под завалами погибли 111 учеников. Папикян вспоминает землетрясение каждый день.
«У меня в ушах не умолкают крики людей, оставшихся под завалами», – с болью рассказывает он. «Землетрясение в Ширакамуте унесло жизни 411 человек, большая часть погибших пришлась на школу и швейную фабрику. В школе погибли в основном дети, на швейной фабрике – женщины».
8-го декабря министр иностранных дел Советского Союза Эдуард Шеварнадзе заявляет в Нью-Йорке, что запланированные с участием Михаила Горбачева мероприятия не состоятся, а его официальные визиты на Кубу и в Великобританию откладываются из-за трагического землетрясения в Армении.
Горбачев срочно возвращается в Москву, откуда направляется в Гюмри. Это был первый и последний визит руководителя Советского Союза в Армению и в Закавказье за те почти шесть с половиной лет, в течение которых он находился у власти.
10-го декабря самолет Михаила и Раисы Горбачевых берет курс из Москвы на Гюмри. Почти все союзные министры находились уже в Ереване. Горбачев звонил также в Тбилиси и Баку с тем, чтобы вызвать в Армению Патиашвили и Везирова. В ереванском аэропорту народ освистал руководителя Азербайджана.
Вот что пишет Фаддей Саркисян: «Звонили люди со всех концов мира и спрашивали, чем могут помочь. Часто звонил Патиашвили. Позвонил Везиров и сказал, что выслал две автоколонны с помощью. Но на границе (армяне) вернули колонны обратно».
Не слишком тепло принимали и Горбачева. По возвращении из Гюмри в Ереван, перед отъездом в Москву, глава СССР пообщался с жителями армянской столицы.
Партийный функционер Левон Чахмахчян пишет, что как только Горбачев вышел из машины, ему задали вопрос о Карабахе. «Михаил Сергеевич только что вернулся из Ленинакана, казалось бы, ереванцев должно было волновать, что творится в зоне бедствия. Но его спросили, когда Карабах воссоединится с Арменией. Реакция Горбачева была резкой – ни он, ни Раиса Максимовна, которая была рядом, не могли понять, как можно в такую скорбную минуту спрашивать о Карабахе».
Фаддей Саркисян с горечью замечает: «Горбачев и его супруга приняли трагедию (землетрясение) с глубокой болью. Конечно, не везде их принимали как должно, а кое-где даже глубоко оскорбили. Это не достойно нашего народа, и я сожалею об этом».
Патиашвили вспоминает, что Горбачев переживал бедствие с искренним сочувствием. Экс-глава Советской Грузии особо отмечает роль премьер-министра СССР Николая Рыжкова, который внес огромный вклад в дело ликвидации последствий землетрясения. «Это честный и порядочный человек, настоящий патриот», – отмечает Патиашвили.
Владимир Мовсисян добавляет: «Рыжков пережил вместе с нами боль, причиненную землетрясением. Он помогал Армении не только экономически, материально и финансово, но также разделял наше горе, по-человечески переживая трагедию».
7 декабря стихия полностью или частично разрушила около трети страны, более 25 тысяч граждан погибли и остались под завалами, еще несколько десятков тысяч получили телесные повреждения. Армянский народ скорбел. Нередко погибших некому было оплакивать – целые семьи остались под завалами, в школах – целые классы.
Владимир Мовсисян потерял брата. «Хоть меня и душило личное горе, но всех нас охватывала общая беда. Я до сих пор не могу забыть, как во время похорон брата мимо на грузовой машине повезли хоронить пять-шесть детских гробов, и за этой машиной шли пять-шесть человек. Это было ужасное зрелище».
Отрывок из книги ЗЕЛЕНОЕ и ЧЕРНОЕ; КАРАБАХСКИЙ ДНЕВНИК
