Владимир Ступишин был чрезвычайным и полномочным послом России в Армении с 1992 по 1994 год.
О дашнаках я уже упоминал. Но есть, что добавить к сказанному. Встречался я, конечно, не только с писателями. Приходилось беседовать и с их руководством в лице Вагана Оганисяна – кушали как-то хаш в московском ресторане «Муш», – и с политическим секретарем Армянской Революционной Федерации – Дашнакцутюн (собственно, «дашнакцутюн» – это и значит по-русски «федерация») Гагиком Мкртчяном и членом ЦК Грайром Карапетяном, и с журналистами из ежедневной газеты на армянском «Еркир» («Земля») и русскоязычного еженедельника «Азатамарт» («Освободительная борьба»), которые не раз брали у меня подробные интервью. Мнение дашнаков о внутренней и внешней политике Армении меня не могло не интересовать, ибо это – традиционная партия, со столетними корнями в армянской нации – на родине и в диаспоре. Она – один из главных организаторов успешной борьбы народа Арцаха, которая разворачивалась у меня на глазах. Родилась эта партия в 1890 году в Тифлисе. Имеет свои организации везде, где живут армяне. Была правящей партией в Первой Республике Армения (1918-1920). Подверглась преследованиям со стороны большевистской власти и исчезла из Армении в 1923 году. Но не исчезла с политической арены. Более того, стала одним из активных членов Социнтерна, в котором состоит до сих пор. В Армению Дашнакцутюн вернулась в 1990 году, воссоздала там свою региональную организацию и в июне 1991-го провела ее учредительное собрание. Политические цели дашнаков – создание свободной, независимой и единой Армении, в пределы которой должны входить армянские земли, определенные Севрским договором 1920 года, а также Нахичеван, Ахалкалаки и Карабах; повсеместная защита интересов армянского народа; требование осуждения всеми геноцида армян в Турции, возврата захваченных турками земель и выплаты компенсаций; созыв Учредительного собрания для превращения Армении в демократическую социалистическую республику; прорусская ориентация внешней политики и отказ от сближения с Турцией, пока она не покается за геноцид и не отдаст захваченное у армян.
Одна из конфликтных проблем между дашнаками и «демократами» – изгнание из Армении летом 1992 года руководителя бюро Дашнакцутюн гражданина Греции Грайра Марухяна, которого Левон Тер-Петросян обвинил в связях с КГБ СССР, что сами дашнаки категорически отрицали.
Другая проблема возникла из-за того, что в 1993 году дашнаки и особенно Грайр Марухян довольно активно общались в Москве с Руцким и другими деятелями антиельцинской оппозиции, а их представитель Арам Карапетян получил аккредитацию в хасбулатовском Белом доме. Правда, как убеждал меня в октябре 1993-го один заслуживающий доверия депутат из фракции Дашнакцутюн, Арам Карапетян ушел из Белого дома за несколько дней до мятежа и «вряд ли стоит ссылаться на него, пытаясь обвинить дашнаков в шашнях с мятежниками». Однако шашни все же были, о чем кое-кто из московских дашнаков проговорился журналистам, восхваляя Руцкого и Хасбулатова и даже таких господ, вряд ли близких дашнакам идеологически, как Илья Константинов, Альберт Макашов, Александр Невзоров, Александр Стерлигов, Геннадий Зюганов. За это им попало в ереванской прессе, и «Азатамарту» пришлось оправдываться, будто речь шла всего лишь об «ознакомлении ответственных деятелей России с проблемой Арцаха и интересами армян и в этой связи с линией Дашнакцутюн». Ошибку свою они поняли, и уже в ноябре 1993 года один из дашнакских лидеров Рубен Акопян сообщил, что представители Дашнакцутюн встречались с Лобовым и Вольским, а теперь просятся на прием к Черномырдину.
Впрочем, не будем судить дашнаков: разобраться, что почем на российском политическом базаре, нередко очень трудно нам самим, чего же требовать проницательности от партии, проведшей более семидесяти лет в изгнании и оказавшейся объектом особой ненависти армянского руководства, может быть, именно потому, что для последнего реальной опасности в тот момент не представлял никто, кроме дашнаков, вот и было решено задавить их.
В июне 1994 года деятельность АРФ-Дашнакцутюн на территории Армении была приостановлена, и она не смогла участвовать самостоятельно в парламентских и президентских выборах 1995-96 гг. Однако летом 1996-го дашнаки провели съезд своей республиканской организации, который поставил задачу смягчения конфронтации с властями. Этой линии дашнаки продолжали придерживаться и после президентских выборов, несмотря на свое более, чем критическое, отношение к методам властей, в открытую нарушавших права оппозиции. В декабре 1996 года группа дашнакских руководителей – Рубен Акопян, Грайр Карапетян и Гагик Мкртчян – были приняты премьер-министром Арменом Саркисяном и заявили ему, что представленная им парламенту правительственная программа соответствует платформе АРФ-Дашнакцутюн, и дашнаки готовы помогать правительству. Премьер-министр принял это как должное. Наверное, это разумно, ибо некоторые принципиальные позиции дашнаков давно уже стали действительно элементами политики правительства. Прежде всего это – поддержка карабахцев, включая создание в Арцахе армии самообороны, формирование в самой Армении национальной армии, отказ от протурецкой политики в пользу политики пророссийской. Это произошло в 1992-1994 годах, как раз тогда, когда дашнаков пытались задавить, но не вышло. Теперь у них снова открылись перспективы на родине. А мой друг Сейран Багдасарян, возглавивший в 1996 году представительство Дашнакцутюн в Москве, снова начал жить с надеждами на будущее.
Когда дашнаки подверглись репрессиям, на их защиту выступила другая партия с относительно давними традициями – рамкавар-азатаканы, или демо-либералы. Они публично осудили действия властей как антидемократические. К тому времени рамкавары уже имели опыт сотрудничества с дашнаками в рамках Конституционного совета гражданского согласия, куда, кроме них, входили Демократическая партия, Аграрно-демократическая партия, Республиканская партия и Союз «Конституционное право». Эта организация была создана в 1994 году с целью добиваться созыва Учредительного собрания для обсуждения альтернативных проектов Конституции и выдвижения на референдум одного, согласованного между всеми национальными силами проекта.
Рамкавары самыми первыми из политических партий установили контакт с российским посольством. Уже 12 ноября 1992 года ко мне пришел вице-председатель этой партии Карен Костандян с двумя товарищами. От них я узнал, что армянская либерально-демократическая буржуазная партия восходит своими корнями к 1885 году, к партии Арменикан, созданной в городе Ван (Западная Армения). Официально оформилась в 1921 году в Константинополе (Стамбуле) и действует везде, где есть армянские общины, конкурируя с социалистами-дашнаками. Сами рамкавары считают себя наследниками российской конституционно-демократической партии, то есть кадетов, имевших, по моему глубокому убеждению, наиболее четкие представления о том, каким должно быть демократическое правовое государство, среди всех российских политических сил. В диаспоре рамкавары пользуются влиянием в деловых и финансовых кругах. Они связаны и с Всеармянским благотворительным союзом, руководители которого состоят именно в их партии. Рамкаваром был председатель этого Союза американский миллионер Алек Манукян. Рамкаваром является и его дочь, нынешний председатель Союза Луиз-Симон Манукян, с которой при первом удобном случае меня познакомили в Филармонии, во время одного из концертов симфонического оркестра Лориса Чкнаворяна.
В Республике Армения свою организацию рамкавары создали и зарегистрировали в 1991 году. Они выступают за верховенство народной воли и создание демократического правового государства, за социально ориентированные рыночные преобразования, за восстановление Армении «в исторических границах». Они поддерживали Левона Тер-Петросяна на президентских выборах 1991 года, но, имея одну из самых больших фракций в Верховном Совете, находились в «конструктивной оппозиции» к властям.
Партия дружественно настроена в отношении России и мечтает о стабилизации положения у нас, связывая с этим налаживание нормальной жизни у себя в Армении. По словам моих собеседников из числа рамкаваров, для армян нет и не может быть другой разумной ориентации, кроме той, что обращена в сторону России.
Через пару недель после моего приезда в Ереван мы уже ужинали с главным рамкаваром Рубеном Мирзаханяном и его милой женой Анечкой в принадлежавшем кому-то из членов партии ресторане «Цовак» («Морской»), расположенном на берегу Ереванского моря, которое, будучи искусственным водохранилищем, остается иногда и без воды. Рубену было тогда тридцать три года. Он считает себя армянином, хотя мама у него русская. Спокойный, думающий, очень уравновешенный, приятный в общении человек. Ани на него похожа. Оба блестяще говорят по-русски. Рубен – историк по образованию, кандидатом наук стал в двадцать четыре года, а с 1990-го он – декан факультета культуры Армянского пединститута. Свою партию называет партией реформ без революций и насилия, без митингов и забастовок, без столкновений с законной властью. В дашнаках рамкавары видели скорее противников, чем союзников, но от диалога с ними, как и с правительством, не уклонялись. На президентских выборах 1996 года снова поддержали Левона Тер-Петросяна.
Рубен познакомил меня со всей фракцией рамкаваров в Верховном Совете, собрав депутатов в том же «Човаке». Был март, но холода еще не отступили, и все сидели за столом в пальто и теплых куртках. Среди пришедших прямо с заседания парламента, где не хватило всего двух голосов, чтобы ограничить власть президента, были – секретарь Президиума Верховного Совета Вараздат Авоян, тогдашний председатель фракции Виген Хачатрян (в 1994 году вышел из партии вместе с группой других бывших функционеров-коммунистов), главный редактор газеты «Азг» («Нация»), декан юридического факультета ЕрГУ, директор АО«Армрыба» и многие другие видные люди армянского истеблишмента. В Москве Верховный Совет только что ратифицировал договор о статусе российских войск в Армении, и я призвал рамкаваров последовать примеру российских депутатов. К моему призыву участники встречи отнеслись благоприятно. Забегая вперед, скажу: партия и фракция рамкаваров довольно последовательно проводили линию на ратификацию и не их вина, что это дело затянулось и завершилось не так, как следовало бы. Но об этом – особый разговор.
Мне часто приходилось встречаться с Рубеном Карленовичем Мирзаханяном. Беседы с ним носили глубокий, серьезный характер и помогали мне лучше разбираться в обстановке и наблюдать перипетии внутриполитической борьбы, которая разворачивалась вокруг президентской власти, конституционной реформы и очевидных провалов политики АОД, ударявших по престижу демократической, казалось бы, власти, постепенно сползавшей к тоталитарным методам управления страной и подавления инакомыслящих.
Постоянной темой наших бесед был Карабах. Из разговоров не только с рамкаварами, но и с представителями других партий, особенно дашнаками, можно было сделать вполне определенный вывод: правительству, если оно по каким-то причинам даст слабину в защите братьев-карабахцев, не дадут сойти с рельсов внимательно следящие за ним оппозиционные партии, для которых освобождение Карабаха от турецко-азерского господства – дело кровное, дело чести, дело жизни и смерти.
В июле 1993 года Рубен меня обрадовал: начались консультации рамкаваров с дашнаками, начался диалог президента Левона Тер-Петросяна с основными силами оппозиции. Люди говорили: важно, чтобы он, наконец, понял, что надо быть общенациональным президентом, а не аодовским. Я соглашался с этой, абсолютно правильной, на мой взгляд, идеей, поскольку собственными ушами слышал однажды, как, беседуя с российскими депутатами, Левон Акопович демонстрировал свое нежелание быть «отцом нации» – это его выражение. Отцом не отцом, а главой государства своей нации президент быть обязан, какая бы политическая сила ни выдвинула его на политическую арену; к сожалению, и этот диалог у Тер-Петросяна тогда не получился, как не получился с интеллигенцией. Не исключаю, – эта мысль пришла ко мне сейчас, через несколько лет после тех встреч и бесед в Ереване, – не исключаю, что президенту мешали стать общенациональным лидером мафиозные силы, которые сложились рядом и даже внутри АОД, ведь в Ереване ни для кого не было секретом, что торговля бензином, хлебом, табаком контролируется криминальными элементами, так или иначе связанными с некоторыми бонзами АОД, захватившими ключевые посты в государственном аппарате, которые позволяли брать взятки и выводить из-под удара юстиции воров и убийц. Эти элементы были кровно заинтересованы в сохранении политической монополии именно этой, своей партии, что исключало допуск во власть чужаков, будь-то рамкавары с их конструктивной оппозицией или радикальные дашнаки. Поэтому и в 1995-1996 годах АОД и поддерживающие его силы пошли на все, дабы сохранить власть в своих руках. И сохранили, наплевав на протесты международных наблюдателей, не говоря уже о самой армянской оппозиции.
Эта мысль пришла мне сейчас, но, как видно из моих дневниковых записей, кое-что знал я уже тогда. Или догадывался. Друзей у меня в Ереване было немало. Да и пресса выдавала на гора массу компромата, состоявшего не из одних только фальшивок. И народ на митингах и просто на улице и в общественных местах не молчал, поливая ушатами помоев свое начальство и особенно министра внутренних дел Вано Сирадегяна. И не его одного. Да вот только данные из конфиренций в Москву передавать стало опасно, ибо наша российская государственность превратилась в дрянное решето, через которое просачивалась доверительная информация, выдавая виновным тех, кто их выводил на чистую воду. Не сразу, но постепенно я начал видеть и в Армении у власти не только порядочных людей, но и шкурников, которым наплевать на государственные интересы. А кто в Москве? Кому все это скажешь? – спрашивал я себя в феврале 1994 года. И, не находя ответа, старался не подводить людей, которые живописали мне нравы мадридского, пардон, ереванского двора.
Источник – http://www.e-reading.club/bookreader.php/91530/Stupishin_-_Moya_missiya_v_Armenii._1992-1994.html
